Пятница 12 ноября 1943

Анри Мишо со своей женой Мари-Луизой ждут меня в кафе. Выйдя на улицу Гранд-Огюстен, мы проходим мимо «Каталана», любимого ресторана Пикассо. Он закрыт. Вчера сюда явилась целая толпа инспекторов по вопросам снабжения... Пикассо и еще несколько посетителей были захвачены на месте преступления: они ели «шатобриан» в гриле, а между тем это было в один из трех установленных на неделе постных дней. Ресторан закрыли на месяц, а Пикассо был вынужден заплатить штраф.

АНРИ МИШО. Так он же умрет с голоду... Это здесь у Леон-Поля Фарга случился приступ?

БРАССАЙ. Да, в апреле, по-моему... Он обедал с Пикассо. И что-то уронил на пол. Нагнулся, чтобы поднять, но рука его не слушалась... Он перепугался насмерть...

АНРИ МИШО. Любой бы на его месте испугался...

БРАССАЙ. Поскольку он никак не мог подняться, Пикассо забеспокоился и спросил: «Что с тобой?» И только тут он заметил, что у того изменилось лицо. Его перекосило... «Что случилось? У тебя лицо как будто не в фокусе!» — воскликнул Пикассо с юмором, который его никогда не покидал. Вызвали «скорую». Пикассо связался с Шериан, супругой поэта. Она добиралась на метро и дорогой загадала: «Если увижу возле "Каталана" Пикассо, значит, Фарг умер...» Пикассо ждал ее у дверей ресторана. Но Фарг был жив... Он лежал практически без сознания, с ним случился односторонний паралич. Его увезли в больницу. Два дня он находился между жизнью и смертью, а потом начал поправляться... Мне говорили, что ему лучше...¹

АНРИ МИШО. Лучше? Это просто так говорят... Он наполовину парализован: не может открыть один глаз и пошевелить одной рукой... Настроение у него очень мрачное... Он боится... Живет в страхе перед новым приступом... И поскольку я сам постоянно боюсь и жду, что со мной что-то случится, мне было страшно видеть его в таком положении... Я не знал, о чем с ним говорить... Скорее, это он пытался меня успокоить... Очень тягостная картина...

Пикассо нет. Но я показываю своим друзьям его мастерскую. Внимание Мишо привлекла небольшая скульптура: крестьянин с косой в руках, в большой соломенной шляпе, круглой и яркой, как солнце Юга. Хотя эта шляпа — всего лишь расплющенный песочный куличик, шишковатый и кособокий, она наводит на мысли о Ван Гоге, Провансе, южном небе...

АНРИ МИШО. Когда видишь нечто столь прекрасное, это дает ощущение счастья на целый день...

После ухода четы Мишо я фотографирую кое-какие скульптуры. Около одиннадцати приходит молодой человек со свертком под мышкой. В свертке оказался пейзаж Прованса: фрагмент стены, стог сена и несколько деревьев в глубине. «Я из Экс-ан-Прованса, — объясняет посетитель, — и мне хотелось показать это полотно г-ну Пикассо. Это Сезанн. Думаю, что картина могла бы его заинтересовать. Я не собираюсь ее продавать, мне бы хотелось только послушать его мнение...»

Мы рассматриваем полотно вместе с Сабартесом и Зервосом, который только что пришел. Сезанн? Возможно ли?.. Нам не очень верится. Появляется Пикассо. Новость о неизвестном Сезанне выманила его из укрытия... Потому что на самом деле он вовсе не «ушел в город», как было объявлено... Хозяин внимательно рассматривает полотно. «Живопись довольно приличная, но это не Сезанн...» Молодой человек настаивает: «Картина была найдена в его мастерской. Моя семья всегда считала ее подлинником. Датирована она тем же периодом, что и "Игроки в карты"...»

ПИКАССО (раздражаясь). Вы можете говорить что угодно и приводить тысячу доводов. Эту картину писал не Сезанн! Я в этом кое-что понимаю... Подпись откровенно фальшивая. Но это тоже ничего не значит... Я сам много раз видел мои собственные полотна, которые возвращались ко мне с фальшивой подписью. Никакая фальшивая подпись не помешала бы мне узнать подлинного Сезанна! Но это не он... У него не было никаких способностей, никакой сноровки к подражанию... Каждый раз, когда он пытался скопировать кого-нибудь из художников, у него получался Сезанн... Вы можете забрать вашего «семейного Сезанна»...

Молодой человек уже ушел, а Пикассо все продолжал ворчать: «Знаю ли я Сезанна! Это мой первый и единственный учитель! И уж наверное я повидал достаточно его картин... Да я годами их изучал... Сезанн! Он был нашим общим отцом. Он нас защищал...»

Примечания

1. Леон-Поль Фарг так описывал свой приступ в «Каталане»: «...Весь ресторан смотрел только на нашу маленькую компанию — две лысины и бутылка. Пикассо время от времени выкатывал парадокс с таким видом, с каким достают из портсигара бразильскую сигарету. Со мной поздоровался какой-то доктор. Мимо пронесли порцию баранины. И вдруг бац! — в назначенный час падает люстра — с грохотом, накопленным ею по крохам...» («Карабкаясь к изголовью жизни», 1946).